Форум » Другая музыка - Non-Pumpkins » Kenny Aronoff » Ответить
Kenny Aronoff
Ziggy Pop: KENNY ARONOFF [quote] "Билли Коргaн хотел убить мою карьеру" В Шанхае на выставке MUSIC CHINA Кенни дал эксклюзивное интервью для журнала MUSICIAN.Russia М.: - Скажи, важно ли барабанщику иметь классическое образование? К.: - Абсолютно так. У меня за плечами 5 лет обучения в муз. университете. Я изучал литавры, маримбу и другие оркестровые инструменты. По окончании университета мне предложили работу в Иерусалиме: играть на литаврах, и еще меня пытался зазвать другой симфонический оркестр. Но все же я вернулся к тому, что мне всегда нравилось: рок-н-ролл. Честно, если бы я знал, что стану рок-барабанщиком, я бы, наверное, не пошел учиться классической музыке. Но одно я могу сказать точно – она мне очень помогла. Смысл каждой техники, понимание мелодии, то, что я могу читать и писать музыку, работа в ансамбле, дисциплина – все это дало мне классическое образование. Тем не менее, я не учился игре на барабанной установке в университете, ее я освоил сам. М.: - Расскажи о своей работе со Smashing Pumpkins К.: - Мне позвонили в 1996 году, когда я был в туре с известным американским артистом Бобом Сейгером. Кто-то сказал мне, что барабанщик Smashing Pumpkins, Джимми Чемберлен, по каким-то причинам покинул группу. Я отправил свое резюме в их офис. Было забавно, что резюме оказалось таким большим, что факс отсылали 40 минут! И все, мне никто не перезвонил. Лишь два года спустя группа связалась со мной и пригласила на прослушивание. Было еще пять претендентов. Я играл около получаса, и на следующий день мне позвонили и сказали: «Ты едешь в тур». М.: - Какие отношения существовали между музыкантами Smashing Pumpkins ? Приходилось ли тебе играть то, что было сказано играть или вы писали аранжировки вместе? К.: - Мы репетировали около трех недель или месяц. Я вставал в 10:30 и работал до 12:30, составляя свои партии. Потом мы репетировали с 1 до 7. Ребята уходили, а я оставался в студии и играл под диск, стараясь поскорее «войти» в их музыку. Билли менял список песен каждый день! Он менял его даже за 30 минут до концерта! Это было очень сложно, но ему так нравится: быть все время на грани. К тому же он менял и мои партии: например, в песне, где я еще вчера играл очень мощно, я должен был сыграть мягко и тихо. М.: - Ты играешь в наушниках на сцене? К.: - Я использую микшер и ушные мониторы. М.: - Используешь ли ты клик? К.: - Я не использую никакие секвенсоры, но клик - да, иногда. Вообще, в Smashing Pumpkins мы просто слушали друг друга и играли так, как надо было играть в тот момент. Билли просто начинал песню и часто в другом, не в оригинальном темпе. А иногда он, наоборот, хотел, чтобы я играл максимально правильно и четко. Однажды он сказал мне: «Я разрушу твою карьеру сессионного барабанщика, ты никогда больше не будешь играть в нужном темпе»:) М.: - Расскажи о своем сотрудничестве с Zildjan? К.: - Я играю на них с самого начала своей карьеры. Больше всего мне нравится, что у них широчайший выбор тарелок, так что у меня находится звук для всего. Конечно, я пробовал и тарелки других фирм. У них тоже хорошие модели достойного качества, также, как у больших барабанных компаний отменные барабаны. Но, помимо того, что Zildjan выпускают отличную продукцию, они очень внимательны к людям, которые на ней играют. Я очень счастлив, что сотрудничаю с ними еще и потому, что они всегда стремятся к лучшему и много работают над своим железом. М.: - Какие у тебя любимые тарелки? К.: - Потому как я играю эмоционально и мощно, мне нужны тарелки с хорошим диапазоном.. Мне просто необходим громкий и взрывной звук. Я использую 19-дюймовый креш серии A Custom Medium на сцене и 18-дюймовый креш той же серии в студии. Zildjan также улучшили свои серии, и теперь можно совмещать тарелки серий A и K. Что еще мне нравится в серии A Custom, так это то, что на них можно играть и мягко. Это очень радует. Хай-хет у меня 14-дюймовый New Beat. Он самый клевый хай-хет из тех, что мне доводилось слышать. По нему можно играть как громко, так и тихо. И еще у меня в наборе 15-дюймовый хай-хет Mastersound. Так как я играю по хету правой рукой, для меня это очень удобно. Когда я играл на хай-хете слева, я постоянно ударял свой нос. У меня сломан нос с тех времен, когда я занимался спортом, и мне не хотелось сломать его снова, играя на барабанах. *смеется*. К тому же, при использовании такого хета, плечи остаются ровными. Итак, на сцене я играю на 15-ти дюймовом Mastersound справа и 14-ти дюймовом слева. В студии - на 14-ти дюймовых New Beat. Раньше мой райд был из серии Rock Ride – 22 дюйма. Я играл на нем уже много лет, потому что мне очень нравился звук его чашки, он очень мощный, не слишком сухой. Сейчас же я отдаю предпочтение 21-д. райду Custom Projection. Он очень похож на мой предыдущий райд, но более интересный, чувствительный. В студии я играю на 18-ти или 19-ти д. креше К серии (крайний правый). В Лос-Анжелесе у меня порядка 250 тарелок. Так что мне есть из чего выбирать. Я подбираю тарелки в зависимости от помещения, в котором играю или записываюсь. Каждый зал поглощает какие-то частоты, поэтому я сначала записываю то, как я звучу и в соответствие с этим подбираю свой набор тарелок. М.: - Ты когда-нибудь был в Москве? К.: - Лишь один раз, два дня, и я не успел, как следует, что-либо посмотреть. Конечно, мне хочется увидеть страну, откуда мои бабушка и дедушка. Хотя по-русски я могу сказать только «спасибо». М.: - Какая у тебя программа на конце октября в России? К.: - Я буду здесь три дня. Сначала с мастер-классом в Москве 26-го, потом я лечу в Сибирь, у меня там свободный день и мастер-класс 28-го. Потом я лечу в Нью-Йорк и 30-го, 1-го и 2-го я играю с Джоном Фогерти. Мир Кенни Аронова никогда не останавливается. *смеется* Источник : www.musmag.ru[/quote]
Ответов - 1
Ziggy Pop: KENNY ARONOFF Кенни стопроцентно подходит под описание Session Drummer. Его игру можно услышать на альбомах Джона Мелленкэмпа (John Mellencamp), Джона Бон Джови (Jon Bon Jovi), Элтона Джона (Elton John), Боба Дилана (Bob Dylan), Рода Стюарта (Rod Stewart), Джона Фогерти (John Fogerty), Джо Кокера (Joe Cocker), Элиса Купера (Alice Cooper), Карлоса Сантаны (Carlos Santana) и многих других. Гастроли с Мишель Бранч (Michelle Branch), Джоном Фогерти, Джо Кокером – эти факты заинтересовывают и приковывают внимание к Кенни, не особо известному в России – по крайней мере, не так хорошо известному, как Чэмберс или тот же Саймон Филлипс. Кенни Аронофф не заканчивал Berklee College Of Music, в отличие от большинства современных барабанщиков, – ведь сейчас в этой Бостонской Alma Mater учатся все кому не лень, были бы деньги (или талант).Кенни выбрал иной путь, не менее интересный. Об этом и многом другом он поведал в нашей телефонной беседе, имевшей место 4-го августа. Кстати, почти в самом начале общения Кенни признался, что у него «русские» корни, так как его бабушка с дедушкой – выходцы из Одессы… КENNY АRONOFF: Я вырос в маленьком городке (население 3000 чел.) штата Массачусетс, Новая Англия. Мои родители любили слушать хорошую музыку, поэтому саундтреком к моему босоногому детству служили классика и джаз: Орнетт Коулман (Ornette Coleman), Джон Колтрейн (John Coltrane), Каунт Бэйси (Count Basie), Майлс (Miles Davis), MJQ, Диззи Гиллеспи (Dizzy Gillespie). Городок, в котором я рос, находился в нескольких часах езды от Нью-Йорка, где джаз развивался особенно стремительно. Когда мне было 9–10 лет, я смотрел на марширующие команды – по праздникам у нас проходили парады. Меня завораживало как само зрелище, так и звук барабанов. Митч Митчелл (Mitch Mitchell), Элвин Джонс (Elvin Jones), Арт Блейки (Art Blakey), Бадди Рич (Buddy Rich) – этими и многими другими мастерами барабанного искусства заслушивался тогда Кенни. Слушал и пытался играть как они. Первым его учителем стал Артур Пресс (Arthur Press), перкуссионист Бостонского Симфонического Оркестра. КА: Мне понравилось, как играет один паренёк. Я подошёл к нему и поинтересовался, где он учится, тот рассказал мне про Артура Пресса. И я решил так же попробовать поработать с этим Артуром Прессом. Впоследствии с его помощью я освоил вибрафон, тимпании, маримбу и технику игры на ведущем барабане в оркестре. А с самого начала наших уроков Артур показывал мне азы игры на барабанах, ведь до него меня никто не учил – я слушал джаз и не задумывался о каких-то особых нюансах. Фильм «A Hard Day's Night» и пластинки THE BEATLES открыли для меня рок-н-ролл. И почти сразу же я создал группу; мы играли «Битлов», THE BEACH BOYS и то, что слышали по радио. Правда, тогда у меня было всего ничего: малый барабан да одна тарелка, но регулярно – в Рождество или день рождения – мой сет дополнялся, и через некоторое время я был укомплектован. (Смеётся.) Затем последовала учеба в Массачусетском музыкальном Университете (год), после Кенни перевелся в Индиану, где занимался 4 года. КА: В Университете Индианы я продолжал осваивать маримбу, тимпани, всю классическую оркестровую перкуссию. Каждый семестр мне нужно было играть в опере, ансамбле перкуссионистов, джаз-банде. Также я изучал искусство дирижерства, фортепиано, теорию музыки плюс стандартные общеобразовательные предметы типа математики. А в свободное время играл на барабанах. Университет в Индиане – 4-этажное здание. Особенность его в том, что на каждом этаже играют что-то определённое. Я много времени проводил на 3-ем этаже, играя классическую музыку, а джазмены постоянно звали меня наверх, на 4-й этаж, чтобы я поиграл с ними джаз. Классика порой граничит с джазом, тем более симфоджазом. И не редко джазмены или джаз-рокеры упоминают о Гершвине, Стравинском, когда говорят о любимых исполнителях. КА: В Университете мне приходилось играть Бетховена, Стравинского, Брамса, Дебюсси, Равеля, Рахманинова, Чайковского. С этим связана одна история: однажды в рамках предстоящего конкурса мне пришлось выучить концерт для скрипки, написанный композитором Камилем Сэн-Сансом (Сamille Saint-Saens), – это «Introduction to Rondo Capricissioso», исполняемое очень часто на бис. Изо дня в день по несколько часов я оттачивал этот концерт на маримбе – и так целый год. Но я выиграл конкурс, и в качестве награды мне пришлось исполнять это произведение с оркестром из 60 музыкантов в Opera Hall. Это было весьма специфично! В 1976 году Кенни закончил Университет Индианы и вернулся на восточное побережье. Там он посвятил год изучению ударной установки, затем вернулся в Индиану, где играл фьюжн в группе STREAMWINNER. КА: Нам было по 27 лет, мы осознавали, что нужно перебираться туда, где больше возможностей реализовать себя (и зарабатывать деньги на этом), где музыкальная индустрия развита намного лучше. И перед нами стоял выбор: Нью-Йорк или Лос-Анджелес. Но в первом городе я знал намного больше людей, чем в L.A., поэтому мы выбрали Нью-Йорк. А там мне сообщили, что Джон Мелленкэмп уволил своего барабанщика и ищет нового. Я договорился о прослушивании, начал готовиться: по 8 часов в день учил партии песен его последнего альбома – их крутили по радио, и я был уверен, что на прослушивании меня попросят исполнить «что-нибудь из последнего». Я не особо хорошо понимал ту музыку, что он играет, но упорно учил каждый барабанный fill и выступил лучше всех. Джон взял меня в свой состав. Джон Мелленкэмп известен и как Джон Кугар (John Cougar) – это его сценический псевдоним. Джон исполняет roots-рок, в основе лирики – острые и не изменяющиеся социальные проблемы американской нации. КА: Мне сложно было играть такую простую музыку, я не чувствовал её: играть мог, но только играть, ИСПОЛНЯТЬ. Эмоционально же она не была мне понятна. Я не соглашался с политикой Джона «меньше нот – больше значения каждой». Но, в конце концов, я прославился, играя с Джоном Мелленкэмпом – играя музыку, в которой мало что понимал. Работа с Джоном не всегда проходила гладко. КА: Он мог подолгу держать нас в студиях, демонстрируя скрупулезность и въедливость. Но все эти неудобства компенсировались тем, что, во-первых, я узнал очень много о себе как о барабанщике, во-вторых, участвовал в процессе создания песен, сочиняя свои партии к композициям, которые потом звучали по радио. У нас были долгие и всеохватывающие гастроли по Штатам и Канаде – каждый вечер 20000 поклонников собирались, чтобы послушать Мелленкэмпа, и меня в том числе. У нас были альбомы-бестселлеры… У нас было много всего, и я к этому причастен. Это потрясающий опыт в моей барабанной жизни. В 1989 году Кенни записывался для одноименного реюнион-альбома JEFFERSON AIRPLANE, там он познакомился с продюсером Доном Уозом (Don Was), который предложил ему поработать с Игги Попом (Iggy Pop). Дон остался доволен барабанами на «Brick By Brick» и начал приглашать Кенни для записи с Элтоном Джоном, Бобом Диланом, Бобом Сегером (Bob Seger). С последним мистер Аронофф отправился в турне, которым остался очень доволен. С 1990-го он начал проводить в студиях всё больше и больше времени: Джон Бон Джови, Белинда Карлайл (Belinda Carlisle), B.B. King, Кори Харт (Corey Hart), Мит Лоф (Meat Loaf), CINDERELLA и многие другие. КА: Мита Лофа я встретил давно, ещё когда играл на тимпани и классической перкуссии. Мне понравилась его музыка, ему – моя энергия. Впоследствии мы смогли записать несколько альбомов вместе. Мне нравится работать с ним. В конце 90-х я гастролировал со SMASHING PUMPKINS, мы играли в маленьких клубах, нам было очень весело (кстати, именно тогда Кенни побывал в Москве – отыграл концерт с Smashing Pumpkins). Было много всего интересного: и джаз, и записи для поп-звёзд MTV, таких как Рики Мартин (Ricky Martin) и Анастейша (Anastacia), и Мик Джаггер (Mick Jagger), и Мишель Бранч… КА: Я записывался для самых разных музыкантов, играл почти всё, начиная с кантри и заканчивая хэви-металом: однажды я записывался для CINDERELLA и трибьют-альбома BUDDY RICH BIG BAND с промежутком в 2–3 дня между сессиями. Но больше всего я люблю рок-н-ролл. Джазовое детство дало о себе знать: я с удовольствием записывался для обоих BUDDY RICH BIG BAND трибьютов; играл «Straight No Chaser» на одном и «Big Swing Face» на другом. Постоянные звонки от продюсеров, гастроли, записи в студии… Мне нравится такой образ жизни, когда дел невпроворот, нужно везде успеть, всё сделать и сделать качественно. И у меня всё получалось, получается и будет получаться. Я всегда был полон энергии и лёгок на подъём – это мне передалось с родительскими генами! (Смеётся.) Генетика генетикой, но здоровый образ жизни прежде всего. Кенни – большой сторонник правильного питания: чтобы побольше овощей и фруктов, кушать 6 раз в день и отдавать предпочтение маленьким порциям. Он отрицает все новомодные диеты и принимает активные добавки к пище. Физически себя тоже нагружает: йога, растяжка, поднятие тяжестей и прочая физзарядка. Всегда интересно, на каком инструменте начинал творить юный музыкант, впоследствии ставший тем, кого ныне называют GREAT MUSICIAN. Чаще всего это минимум барабанов (бас-бочка и ведущий) и тарелок (хай-хет может считаться роскошью в таких случаях). А если повезло (кто-либо в семье – предположительно отец – играл на ударных), то в воспоминаниях о первых шагах к вершине барабанного олимпа постоянно фигурирует та установка (предположительно отцовская). Такой вопрос (о первом drumkit) относится к разряду классических; конечно же, без него можно обойтись, но любопытство берёт верх. КА: Как я уже сказал, в самом начале у меня был один малый барабан 5x14 Ludwig из клёна и одна тарелка (потрясающая 16” ZILDJIAN crash). К слову сказать, этот Ludwig малый я выкупил 4 года назад через eBay. Но вернёмся в те далёкие времена: вскоре у меня появились бочка 20”, два том-тома 12” и напольный том 16” – всё из клёна. У меня до сих пор хранятся эти мои первые барабанчики!! Сейчас Кенни эндорсер продукции разных фирм, среди которых Shure, Remo и, конечно, TAMA и ZILDJIAN. KA: Я стабильно пользуюсь тарелками ZILDJIAN и барабанами TAMA. Моё сотрудничество с этими компаниями началось очень давно. Мне сразу же понравилось обслуживание, отношение к клиентам. Я играл на разных инструментах, но продукция ZILDJIAN и TAMA соответствует моим понятиям об ИДЕАЛЬНОМ инструменте! Совместно с компанией TAMA Кенни разработал подписные модели барабанов серии TrackMaster: KA1465 (14x6.5”), который Кенни называет «малый барабан Джона Бонэма», KA154 (15x4”) Super Piccolo и KA145 (14x5”) TrackМaster. КА: При создании KA145 TrackМaster я отталкивался от звучания моего барабана Ludwig Super Phonic 400. Как раз его я выкупил на eBay; барабан выпущен до 1962 года, и в нём большее содержание меди, чем в тех, что были изготовлены после 1962-го, и звучит он потрясающе. KA145 я использую очень часто. Кто-то из барабанщиков обходится двумя-тремя установками, а кому-то и 6 будет мало: для каждой группы отдельная установка и так далее. КА: У меня 7 ударных установок в Лос-Анджелесе, 2 в Нэшвилле, 2 в Нью-Йорке, 6 в Индиане, 1 в Германии и с 2-мя я езжу на гастроли. В течение 10 лет играю на TAMA Starclassic Maple в 95% всех своих записей. С недавнего времени на гастролях, а также в студиях Лос-Анджелеса, я использую TAMA Starclassic Bubinga – это если сессия не «лёгкая». Иногда я применяю старую установку Ludwig 1950-го года или Vistalite 1970-го или TAMA Starclassic Performer из берёзы. Для сессий у меня заготовлено около 40 малых барабанов. Кенни постоянно фигурирует в числе лучших драммеров по результатам читательских опросов музжурналов – он засветился в таких «хит-парадах» более 60 раз. Всё началось в 1986 году, когда по результатам опроса читателей журнала «Cream» Кенни занял 3-е место в категории «Лучший барабанщик». Дальше – больше. Читатели изданий «Rhythm», «Modern Drummer», «Drum!» не раз присуждали ему 1-е место в номинациях «Лучший студийный» и «Лучший поп/мейнстрим рок-барабанщик». КА: Больше всего у меня лидирующих позиций в номинации «Студийный барабанщик». Да, такова моя сущность. Безусловно, результаты таких опросов мне приятны. Но я бы и без них мог прожить, потому что это просто голосования, барабанные соцопросы. Это сиюминутное довольствование собой, а потом снова в студию – записываться. Это главное: увековечить себя в истории музыки. А потом поехать на гастроли. Студийная работа и выступления лично для меня сильно взаимосвязаны. В студии я пытаюсь играть так, чтобы создавалось ощущение живого звука, как на концерте. А во время шоу я пытаюсь приблизить звучание барабанов к студийному. Вот такой замкнутый круг. В 2005 году вышел альбом «Fused», в записи которого участвовали Тони Айомми (Tony Iommi) и Гленн Хьюз (Glenn Hughes). Пластинка отличается от предыдущих работ Хьюза: чувствуется крен в сторону альтернативной музыки. Логичнее было бы пригласить молодого паренька-альтернативщика, но записывался именно Кенни. По какой причине именно его барабаны звучат и на сотнях других альбомов? КА: Мне сказали, что продюсер Боб Марлетт (Bob Marlette), Тони и Гленн хотели, чтобы ударные записывал музыкант с богатым опытом работы в коллективах и студиях звукозаписи; в принципе, всезнающего и опытного музыканта жалуют почти все. А я играл со многими группами, записывался ну очень много раз; работа у меня горит, всё получается качественно. Я умею читать с листа и записывать партию – это отлично экономит время в студиях. Я разбираюсь в композиции, аранжировке, прекрасно работаю под клик-трек. Мне не требуется помощник – сам настраиваю барабаны и помогаю со всеми техническими делами, имеющими место в процессе звукозаписи; сам устанавливаю микрофоны, выбираю место для ударной установки в студии и подбираю пластики, зная, какой звук требуется. Вдобавок ко всему, я хорошо схожусь с людьми. Вот такой я всемогущий! По этим причинам люди и хотят, чтобы именно я прописывал барабаны. Большая часть жизни Кенни прошла в студиях: поиск нужного звучания, установка микрофонов – он только что живописал основные моменты процесса звукозаписи. Неужели это и будет главным воспоминанием Кенни о студиях? Студийная работа с каким проектом запомнилась ему больше всего? КА: Сложно сказать. С одной стороны, мы все люди цивилизованные и ведём себя в студиях адекватно и спокойно, обмениваемся комментариями относительно звука и записываем партии. С другой стороны, каждый с кем я записывался – интересный и выдающийся музыкант со своими творческими особенностями. И казалось бы, в студиях должны происходить увлекательные вещи… Но редко когда происходит что-то особенное: мы пришли записываться – работать и ещё раз работать. Тем не менее мне хорошо запомнилось, как однажды Джон Мелленкэмп держал меня в студии ОЧЕНЬ долго, в течение нескольких часов – он все пытался извлечь из барабанов какой-то особый звук, экспериментируя с микрофонами, выжимая из присутствующих все соки. А если говорить о самом приятном воспоминании, то это, наверное, работа с Патти Смайт (Patty Smyth). http://www.musicbox.su/
полная версия страницы